Отплакала дождями осень – без него; взбодрила морозами, освежила метелями зима – без него; дала слабую надежду весна; разворошила свежие раны своей ранней прохладой еще одна осень… Но…

Навсегда останутся посаженные им деревья, одни из которых просто радуют глаз своей всегда свежей красотой и стройностью, другие дают тень, а третьи делятся с нами своими плодами...

Навсегда останутся плоды его души – в его многочисленных учениках, искренне выражающих свою благодарность и преданность и нам, его семье. Ведь первостепенное значение для него имели не звания в учительской иерархии со всей сопутствующей мишурой, а дети, которых он не просто учил своему предмету. Для них, значительную часть времени проводивших вне стен родных домов, был он другом, советчиком, наставником во всех жизненных вопросах. Даже ребята, жившие около интерната, в котором работал он, помнили его через много лет как человека, учившего их жизни. Для всех находилось у него время, совет, доброе слово…

Навсегда останется он в памяти моих одноклассников отцом, чьей дочери можно по-хорошему позавидовать (они говорили это мне через много лет). И для ровесников моего сына он был интересным и приятным собеседником. Ведь его мудрости, остроумия, коммуникабельности и, главное, вмещающей невероятно много души хватало и на молодежь, которая всегда тянулась к нему, и на людей старшего поколения, которые рядом с ним становились значительно моложе, забывая о своих недугах и проблемах.

Навсегда останется он для меня образцом того, каким должен быть Родитель. С того дня, когда забрал меня из роддома,  и всю жизнь — рядом… В детстве – ежедневные походы в книжный магазин с обязательной покупкой книжки, ежедневные два заварных пирожных (съесть я могла только полтора, оставшуюся половину приходилось доедать ему, не любившему сладкое) и маленькая шоколадка (для лучшей работы мозга). Длительные прогулки по всему городу – маршрут продумывался заранее; вначале приходилось везти меня в коляске с одной длинной ручкой, потом, став постарше, я полюбила ходить пешком. Пять лет в любую погоду трижды в неделю водил меня в балетную студию, потом еще  семь – в музыкальную школу.